в мире прессы

1) General subject: dead season, low season, off-season (на курорте), silly season, the dead (dull, off) season, the dull season, the off season

2) Economy: slack season

3) Jargon: pinochle season (в швейной промышленности), pinocle season (в швейной промышленности)

4) Advertising: off season

5) Makarov: big gooseberry season (в мире прессы), dull season, off-peak season, slack period, the big gooseberry season (в мире прессы), the dead season

1. бот. крыжовник ( Grossularia)

2. воен. проволочный ёж

3. красный цвет с синеватым отливом

4. амер. сл. неправдоподобный рассказ

→ Наши благодарности

Вот хронология зарождения этой книги. Приводим только факты и письменные свидетельства.

Сдана в редакцию издательства "Питер" рукопись нашей первой совместной книжки (Московцев Н. Г., Шевченко С. М.. Бизнес по-русски, бизнес по-американски. — СПб., Питер, 2003. 352 с.). В качестве одного из шести приложений в нее включен и "Краткий словарь сленга", что было давно задумано, но с редакцией не обсуждалось. Мы за его судьбу побаиваемся - там ведь кроме выражений шутливых есть и настоящие ругательства (правда, американские).

Из тогдашней переписки авторов (книга, как и нынешняя, писалась в Чикаго и Питере, и все обсуждалось через интернет):

- Коля, а "словарь"-то там еще никто не видел? Наш редактор упадет со стула! Скорее всего, нам просто этого напечатать не дадут, но ты настаивай.

Книга с "Кратким словарем" уже в типографии. В дело все пошло, к нашей радости, без купюр. Наш смелый редактор Светлана Шевякова на стуле усидела. Ее тогдашние комментарии:

Появилась идея издать "Словарь сленга", уже в полном варианте, отдельной книгой. Но в редакции поначалу не вдохновили:

Идея издать крепнет. Поискали в интернете что-нибудь про "Ляпсус". Нашли. Оказывается, это первое в России издательство, выпустившее монографию, посвященную слову "Х**". Понравилось нам это не очень, мы-то ведь не так уж прямо... Но с издательством связались. Их ответ был примерно таким:

Книжка с "Кратким словарем" вышла. Начали получать отзывы. Вот фраза из одного:

В "Питере" отзывы читали тоже (а были положительные и от филологов), и вообще пришла пора поисков новых подходов к читателю. Согласились рассмотреть план-проспект "Словаря". Мы тут же, аккурат в День защитников Отечества, его и отослали в редакцию (все символично - солдаты, как вы ниже прочтете, с крепким словом связаны намертво).

Original Message From: Moskovtsev To: Svetlana Shevyakova Sent: Sunday, February 23, 2003 11:10 PM

Посылаем, как договорились, первый вариант плана-проспекта "Словаря". Материал сыроват, зато написан с рекламным нахальством. Идея выглядит симпатичной и реализовать ее нам интересно. Сделать веселую и полезную книжку реально. Пожалуйста, оцените (с присущими Вам оперативностью и умением ухватить суть), что стоит доработать для заключения договора. Что доделывать по самой книге - нам ясно.

Авторы.

Дата: 23 февраля 2003 г.

1. ВАШУ МАТЬ, СЭР! Иллюстрированный путеводитель по американскому сленгу.

2. ИЗВИНИТЕ ЗА ВЫРАЖЕНИЕ... Словарь-путеводитель по американскому сленгу.

3. АМЕРИКАНСКИЙ СЛЕНГ. Иллюстрированный словарь с примерами из жизни.

4. ТАК ГОВОРЯТ В АМЕРИКЕ, или Язык носителей для неформального общения.

5. Словарь озорной американской лексики.

6. Русско-американский разговорник с простым народом.

7. ВАС ПОЙМУТ! Пособие по освоению веселых и сильных американских выражений.

8. Популярные приколы и крепкие словечки американцев.

9. СЛЕНГ, по которому американцы узнают своих.

10. Словарь несловарного американского.

11. Языковое пособие по американской психологии, юмору и сексу.

12. Главные неприличные американские слова в тактичном переводе с картинками.

13. Нейролингвистический анализ туалетной письменности США.

14. Занимательный американский c картинками для взрослых.

15. Слова, которых нам не хватает в Америке.

16. Америка и английский, которых мы не знаем.

После серьезного и длительного обсуждения авторы пришли к следующему.

Для коммерческого успеха название этой не совсем обычной книги должно быть "горячим", парадоксальным, чуть хулиганским, на грани фола (но только на грани!), шокирующим (но в рамках приличий!). Наиболее соответствует этим требованиям название №1, которое мы и предлагаем утвердить в качестве рабочего. На первый взгляд оно крутовато, но к этому быстро привыкаешь. Зато такое название заставляет встрепенуться и сразу привлекает внимание потенциальных читателей (проведенный нами выборочный экспресс-опрос жителей Санкт-Петербурга и русскоязычного населения Чикаго это подтвердил). Глаз на нем точно остановится, и в руки книгу возьмут, а под обложкой будет еще интереснее. Название №3, также приемлемое и достойное, смотрится на фоне первого как академичное, пресное, чересчур выдержанное и чуть ли не пуританское. Название №2 - промежуточный вариант, содержащий лишь легкий намек на что-то крамольное. Остальные обсуждавшиеся варианты названия также приводим. Все вместе они дают хорошее представление о книге.

Предлагаем рискнуть и выбрать вариант №1!

Книга - комментированный и иллюстрированный словарь живой несловарной (Мы имеем в виду, конечно, обычные словари, а не специальные словари сленга.) американской лексики. Используют такую речь в неофициальной обстановке. Она бывает веселой, смачной, вульгарной, иносказательной ит.д., но никогда - пресной и скучной. Этим словам в школе не учат, но каждый американец знает их с детства (как и мы - отечественные аналоги). Не понимая их и не зная об уместности употребления, ты никогда не сможешь выглядеть среди американцев своим, не будешь понимать большинства их шуток. Словом, каким бы ты ни был специалистом и знатоком классического английского, не имея представления о приводимой в словаре неформальной лексике, всегда будешь восприниматься в Америке как "чукча" или "чайник". С соответствующими шансами на успех.

Все, кто пользуется языком (любым) и когда-либо видел американские фильмы. Особенно те, кто изучает английский. Люди, желающие более активно использовать его для общения, чтения американской прессы, знакомства с культурной жизнью США ит.д. В частности молодежь, любящая юмор и далекая от чопорности. Читателями книги будут все, кто хочет более активно, на хорошем уровне взАؐܐސԐՐّQҐސҐБ‘̠с окружающим нас миром, а значит, быть "на ты" с его основным международным языком.

Эту книгу, к ужасу родителей, будут нарасхват раскупать учащиеся наших английских школ и студенты. Ведь в ней есть та живинка и крутизна, которых при классическом изучении английского и американской культуры так недостает. Авторы старались балансировать на грани сегодняшних приличий и запретов, понимая, что исторический удел последних - отступать. Наиболее интересное всегда родится на стыке: наук, языков, культур, приличного с неприличным. Вспомним, для своего времени и Шекспир и Пушкин были рушащими языковые нормы революционерами.

Это не обычный словарь сленга. Написан он вне строгих единообразных правил. Во-первых, авторы старались избегать как вульгарно-прямых, грубых переводов нецензурных выражений (не разочаровывайтесь - самое интересное оставили), так и описания интимных органов и действий только с помощью традиционных для словарей медицинских терминов или латыни. Широко использованы аналогии, идиомы, эвфемизмы и другие приемы. Как все это будет читаться - оценит читатель. Но писать так очень весело и интересно. Во-вторых, авторы стремились не к фундаментальности и полноте охвата американского сленга, а к включению в книгу только действительно живых, актуальных для американцев слов и выражений. Их популярность подтверждается иллюстрациями. Наконец, в-третьих, это не просто пособие по изучению языка, а и справочник по американской жизни, без понимания которой многие тонкости речи уловить невозможно. Часть материала дана в форме полуюмористических тестов, позволяющих озадачить читателя, заинтересовать его в информации и тем самым ненавязчиво ее навязать.

Книга написана не филологами, которых профессионализм неминуемо загоняет в определенные рамки. Задумана и подготовлена она стремящимися к латеральности мышления учеными-естественниками, ценящими юмор и парадоксы. Авторы не понаслышке знают вкус великого и могучего русского и обладающего еще более богатыми традициями и широтой английского. Один из них живет в США, пишет и думает на американском английском, периодически бывая в России. Второй - наоборот.

Книга дает читателю реальное, проверенное и "прожитое" авторами представление о несловарном американском. Она научит понимать юмор, отличать неприличные предложения от вполне пристойных, разбираться, что из крепких словечек когда и где уместно употребить. Она поможет читателю быть и выглядеть во всех ситуациях понимающим, вовлеченным, а значит, заслуживающим уважения и интереса собеседником и партнером. Сделает его общение с носителями американского английского более полным и интересным.

В работе проанализированы польза и вред ругательств, их происхождение, функции, национальные особенности, связь с юмором ит.д. Эта теоретическая часть рассматривает вопрос шире, чем собственно словарь. Указанные главы будут наверняка интересны даже тем, кто никаких языков, кроме родного, не знает.

Наконец, словарь-путеводитель в целом - это просто занимательное и полезное чтение.

Вот изложенные без излишней скромности (т.е. по-американски) оригинальные и сильные стороны предполагаемого издания. Излагаем их по пунктам ("изюминкам").

1. В тексте обсуждаются только самые популярные, часто встречающиеся, остроумные или специфически интересные для российского читателя американские сленговые обороты. Все описанное живо и актуально: авторы слышали, употребляли и видели (см. иллюстрации) обсуждаемые слова и выражения лично.

2. Материал излагается не академично, а весело и легко: являясь членами международных академий, авторы могли себе это позволить. Такой стиль изложения неоднократно использовался ими в статьях для российской и американской периодики и доказал свою привлекательность ("Journal of Irreproducible Results", "Психологическая газета", "Химия и жизнь" и др.) Юмор - всегда плюс для любого издания, в том числе и словаря.

3. Широко использованы иллюстрации. При составлении словарей такой прием применяется нечасто. Здесь же, когда пояснить многие вещи не выходя за рамки приличий непросто, их прямой "показ" часто незаменим.

4. Использованы многие оригинальные американские источники, недоступные для российского читателя.

5. Наконец, "большой изюминкой" является сама тема книги. Популярной литературы подобного содержания на рынке практически нет, интерес же к ней несомненен. Известно, что для масс чрезвычайно интригующи интимные (как глубоко личные, так и не совсем приличные) подробности из жизни звезд. Сленг же, всегда густо замешанный на психологии, юморе и сексе, авторы предлагают рассматривать как интимную подробность из жизни целого народа. Причем в данном случае - народа-звезды, каким без сомнения является самый раскрученный сейчас в мире - американский.

Николай, время пить шампанское!!! Ваш словарь прошел на Издательском совете "на ура"! По поводу названия пришлось консультироваться с юристами. Оставили "Вашу мать, сэр!"

Издательство ООО "Питер Принт", именуемое в дальнейшем "Издательство", в лице Генерального директора Усманова В.В., действующего на основании Устава, и гражданин Московцев Н.Г. (от имени авторского коллектива Московцев Н.Г., Шевченко С.М., на основании доверенности от 27 марта 2003 г.), именуемый в дальнейшем "Автор", заключили настоящий договор о нижеследующем:

1. Автор обязуется создать и передать Издательству для издания свое произведение с рабочим названием:

"Вашу мать, сэр! Иллюстрированный путеводитель по американскому сленгу".

...Автор обязуется предоставить Издательству (сдать на почту) рукопись произведения не позднее 30 октября 2003 года.

...

Договор специально подписали 1 апреля - так веселее!

Вот и вся правдивая история. Верите? И правильно делаете.

  Гражданин Кейн

   1941 - США (119 мин)

     Произв. RKO, Mercury Theatre Production (Орсон Уэллс)

     Реж. ОРСОН УЭЛЛС

     Сцен. Герман Дж. Манкивиц. Орсон Уэллс

     Oпер. Грегг Тоуленд

     Муз. Бернард Херрманн

     Худ. Ван Пест Полглейз, Перри Фергюсон, Даррелл Силвера

     В ролях Орсон Уэллс (Чарлз Фостер Кейн), Джозеф Коттен (Джедедайя Лиланд), Дороти Камингор (Сьюзен Александер Кейн), Эверетт Слоун (мистер Бернстайн), Джордж Кулурис (Уолтер Паркс Фетчер), Рей Коллинз (Джеймс У. Геттис), Рут Уоррик (Эмили Нортон Кейн), Эрскин Сэнфорд (Герберт Картер), Уильям Алленд (Джерри Томпсон), Агнес Мурхед (миссис Кейн), Ричард Беэр (Хиллмен), Пол Стюарт (Реймонд).

   На ограде поместья «Занаду» висит табличка с надписью «Вход воспрещен». В замке умирает одинокий мужчина. Он выпускает из рук стеклянный шар, внутри которого снег падает на маленький домик, и произносит одно лишь слово: «Rosebud» («бутон розы»). Его тело обнаруживает медсестра. Выпуск кинохроники вкратце пересказывает жизнь и карьеру этого человека - Чарлза Фостера Кейна. Поселившись в роскошном поместье «Занаду» (постройка которого, впрочем, так и не была завершена), Кейн загромождал его своей коллекцией, прежде всего - скульптурами, которые зачастую даже не извлекались из ящиков. Ему принадлежали 37 газет, радиостанция, здания, корабли и т. д. В 1868 г. его мать, хозяйка гостиницы, получила в счет погашения долга бумаги на владение заброшенного золотого прииска в Колорадо. Оказалось, что прииск находился на сказочной жиле - 3-й в мире по величине. Кейн начинает политическую карьеру: его причисляют то к фашистам, то к коммунистам, сам же он называет себя простым американцем. С 1895 по 1941 г. он занимает все возможные политические посты, вызывая в народе то любовь, то ненависть поочередно. Со своей 1-й женой, племянницей президента США, он разводится в 1916-м; через 2 года она погибает вместе с их сыном в авиакатастрофе. Кейн женится на оперной певице Сьюзен Александер, для которой строит «Оперу» в Чикаго. Этот брак также заканчивается разводом. В 1916 г. Кейн бьется за пост губернатора штата Нью-Йорк, но терпит поражение на выборах. Скандал, связанный с его частной жизнью (его застают с певицей - той самой, на которой он впоследствии женится), лишает его шансов на успех. После кризиса 1929 г. его империя несет серьезные убытки. Выступая по радио, он утверждает, что никакой войне не бывать. Он превращается в старика, которого никто не принимает всерьез, и в 70 лет умирает.

   Хроника заканчивается; после просмотра директор новостного агентства дает журналисту по фамилии Томпсон задание выяснить смысл последних слов Кейна: «бутон розы». Первым делом Томпсон направляется в кабаре Сьюзен Александер в Атлантик-Сити. Та не трезва и отказывается его принять. После этого Томпсон получает разрешение ознакомиться с рукописными мемуарами Фетчера, бывшего опекуна Кейна.

   1-й ФЛЭШБЕК: В 1871 г. вопреки воле отца мать Кейна поручает ребенка заботам Фетчера, которому также переходит его состояние. Маленький Чарлз толкает Фетчера и бьет его санками. Он отчаянно противится расставанию с родителями. В 25 лет, исключенный из нескольких колледжей, он становится 6-м в списке богатейших людей планеты. Среди всех его владений лишь одно интересует Кейна: газетенка «Инкуайрер». Кейн лично берется управлять ею по новым методам. «Инкуайрер» не пропускает ни одного скандала, включая тот, в который замешана железнодорожная компания, одним из главных акционеров которой является Кейн. В 1929 г. он уступает права на все свои газеты. «Если бы я не был богат, - говорит он, - я мог бы стать великим человеком».

   НАШЕ ВРЕМЯ: Томпсон находит Бернстайна, ближайшего помощника Кейна.

   2-й ФЛЭШБЕК. Бернстайн вспоминает, как Кейн взял управление «Инкуайрером» в свои руки. Кейн располагается в редакции и проводит там 24 часа в сутки. Он сочиняет и публикует декларацию принципов, в которой клянется всегда отстаивать права человека и говорить только правду. Вскоре тираж «Инкуайрера» обгоняет тираж главного конкурента - газеты «Кроникл», некогда в 20 раз больший. За 6 лет Кейн переманивает к себе весь редакторский штат «Кроникл». Успех газеты отмечается широким банкетом с танцовщицами мюзик-холла. Кейн покупает в Европе самый крупный бриллиант на планете. Он женится на Эмили Нортон, племяннице президента США.

   НАШЕ ВРЕМЯ. Бернстайн выдвигает гипотезу, что «бутон розы» - это вещь, потерянная когда-то Кейном. Он советует Томпсону расспросить Лиланда, однокашника Кейна, который некогда был его лучшим другом. Томпсон направляется в больницу «Хантингтон», где доживает свои дни стареющий Лиланд. Тот рассказывает ему о Кейне: «Он всегда поступал жестоко… В нем было определенное благородство… Он никогда не откровенничал о себе… Он придерживался самых разных мнений».

   3-й ФЛЭШБЕК. Лиланд рассказывает о супружеской жизни Кейна с его 1-й женой. Виделись супруги только за завтраком. Эмили упрекала мужа в том, что он все время проводит в редакции газеты и публикует нападки на ее дядю-президента.

   НАШЕ ВРЕМЯ. Комментарий Лиланда: «Кейн искал любви, но сам не мог ничего дать взамен».

   4-й ФЛЭШБЕК. Лиланд вспоминает, как однажды ночью Кейн знакомится на улице с девушкой - Сьюзен Александер. У Сьюзен болят зубы: она приглашает Кейна к себе домой. Она работает в музыкальном магазине и мечтает стать певицей. Во время предвыборной кампании Кейн втаптывает в грязь своего оппонента Геттиса. Тот пытается заставить Кейна снять свою кандидатуру, грозя обнародовать его связь со Сьюзен: Кейн отказывается. Геттис публикует обличительную статью. Кейна бросает жена, он проигрывает выборы. Лиланд, ведущий авторскую колонку в «Иикуайрере», упрекает Кейна, что тот из милости дает рабочим права, за которые те могут побороться сами. Он обвиняет Кейна в невнимании ко всем, кроме себя самого. На долгие годы друзья прекращают общаться: Лиланд просит перевода в Чикаго. Кейн женится на Сьюзен и строит для нее «Чикагскую Оперу». Она дебютирует в «Саламбо». Подводя итог премьере в рецензии, Лиланд называет Сьюзен невежественной дилетанткой. Напившись до беспамятства, он засыпает над печатной машинкой. Кейн дописывает статью за Лиланда и увольняет его с чеком на 25 000 долларов.

   НАШЕ ВРЕМЯ. Комментарий Лиланда: «Он захотел доказать, что остается честным человеком». Томпсон снова приходит к Сьюзен: на этот раз ему удается разговорить ее.

   5-й ФЛЭШБЕК. Сьюзен вспоминает унизительные уроки пения, к которым принуждал ее Кейн. Это он против ее воли хотел сделать из Сьюзен оперную диву. После провала чикагской премьеры она бесится от злости, читая статью Лиланда. Тот же впоследствии отправляет Кейну рукопись его декларации принципов. Кейн заставляет жену продолжать выступления в Америке и поддерживает ее хвалебными рецензиями в своих газетах. Сьюзен пытается покончить с собой; после этого Кейн отказывается от попыток сделать из нее певицу. Они поселяются в уединении в только что отстроенном, огромном и мрачном поместье «Занаду». Сьюзен снова и снова собирает гигантский паззл. Невероятный по пышности пикник на берегу моря лишь добавляет мрачности обстановке. Супруги ссорятся. Сьюзен пакует чемоданы.

   НАШЕ ВРЕМЯ. Слова «бутон розы» ничего не говорят Сьюзен. Она советует Томпсону обратиться к Реймонду, мажордому «Занаду», 11 лет проведшему на службе у Кейна. Реймонд соглашается говорить за вознаграждение в 1000 долларов.

   6-й ФЛЭШБЕК. После ухода Сьюзен, Кейн громит мебель в ее комнате, а затем, держа в руке хрустальный шар, шепчет слова «бутон розы».

   НАШЕ ВРЕМЯ. Больше мажордому нечего сказать о «бутоне розы». Фотографы во всех возможных ракурсах делают снимки поместья и огромных коллекций Кейна. Горы рухляди отправляются в огонь: мелькают в пламени и санки маленького Чарлза, на которых видна надпись, не замеченная никем, кроме их владельца: «Rosebud». На ограде «Занаду» по-прежнему висит табличка с надписью «Вход воспрещен».

   ► Сразу после выхода на экраны и в 1-е послевоенные годы фильм произвел настолько сильное впечатление, что немедленно занял место в списках величайших фильмов за всю историю кинематографа, составляемых историками, критиками и простыми киноманами (это место он занимает и по сей день). В недавно вышедшей в свет книге Джона Кобала «Сто лучших фильмов» (John Kobal. The Top 100 Movies, London. Pavilion Books, 1989), куда включены 80 списков фильмов со всего мира, Гражданин Кейн занимает 1-ю позицию. Немалая - и, без сомнения, важнейшая - доля его оригинальности присутствовала уже на бумаге задолго до 1-го съемочного дня. Она связана с сюжетной конструкцией фильма, содержащей в себе как минимум 3 новаторских элемента. Прежде всего, фильм открывается кратким экскурсом или оглавлением в виде кинохроники, где пересказываются основные вехи жизни и карьеры Кейна. Таким образом, в самом начале намечаются главные этапы, по которым в дальнейшем будет развиваться сюжет. Это абсолютно оригинальный прием: нам не известны другие фильмы, которые бы предварялись подобным вступлением. 2-й новаторский элемент: систематическое и неоднократное использование флэшбеков, придающее Гражданину Кейну структуру фильма-расследования. Флэшбеки связаны с 5 различными рассказчиками, с которыми общается ведущий расследование журналист. Один рассказчик - опекун Кейна Фетчер - поначалу вступает в действие лишь заочно, как автор читаемых журналистом мемуаров; однако в других частях фильма мы наблюдаем его во плоти. Неожиданный поворот, подстегивающий любопытство зрителя: 1-й же человек, к которому обращается за помощью журналист (Сьюзен Александер), отказывается с ним разговаривать: ее рассказ окажется лишь 5-м из 6 флэшбеков. Хотя фильм Уэллса является далеко не 1-м случаем применения флэшбеков (истории кино известны такие яркие примеры, как фильм Уильяма Хауарда Власть и слава, The Power and the Glory, 1933 по сценарию Престона Стёрджеса, структурой и содержанием напоминающий Гражданина Кейна, и фильм Марселя Карне День начинается, Le Jour se lève), он становится важнейшим этапом в истории этого приема. 3-й новаторский элемент: при том что большинство сцен и эпизодов в различных флэшбеках дополняют друг друга в описании происходящих событий (что совершенно нормально), некоторые дублируют одно и то же событие, показывая его с разных точек зрения. Например, премьера «Саламбо» показана дважды: в пересказе Лиланда (4-й флэшбек) и в пересказе Сьюзен (5-й флэшбек). Повтор одного события в прошлом с разных точек зрения в данном случае, несомненно, используется в кинематографе впервые, хотя с тех пор вошло в обиход: упомянем лишь самые прославленные примеры - Расёмон, Rashomon, целиком основанный на этом приеме, и Босоногая графиня, The Barefoot Contessa.

   Однако новаторская конструкция Гражданина Кейна все же не безупречна ни с точки зрения цельности, ни с точки зрения равновесия между частями. Показывая своего героя исключительно через свидетельства, письменные воспоминания и кадры кинохроники, Уэллс сам отрекается от этого приема и превращается в рассказчика-демиурга, впрямую раскрывая зрителю в последнем эпизоде значение слов «бутон розы». С другой стороны, описание Кейна как неудавшегося Пигмалиона (в отношениях co 2-й женой) принимает такое большое значение, что существенно принижает описание других сторон его жизни. Как бы то ни было, конструкция фильма произвела сильное впечатление на зрителей и критиков. Можно предположить, что впечатление было усилено тем фактом, что главный герой, чей портрет служит основой фильму, вовсе не соответствует его (фильма) структурной премудрости: ему просто-напросто не хватает содержания. В этом смысле фильм значительно уступает своей репутации. В истории кинематографа Кейн - самый яркий пример того, что называют «испанской харчевней» (***) (в худшем смысле слова). Он - мыльный пузырь, пустая оболочка, получающая наполнение лишь благодаря 2 внешним факторам. 1-й фактор - его прототип (Уильям Рэндолф Хёрст), магнат прессы и известный манипулятор общественным мнением, фигура которого придает Кейну определенное социологическое значение: даже при том, что Хёрст - не единственный прототип (также в этой связи упоминаются Бэзил Захарофф, Хауард Хьюз и др.), в его биографии достаточно совпадений с биографией Кейна, чтобы рассматривать Кейна как экранное воплощение Хёрста. 2-й фактор - схожесть персонажа с самим Уэллсом: мегаломания, постоянная тяга к самоутверждению и т. д.

   С точки зрения драматургии, самым крупным достижением Уэллса можно назвать то, что ему удалось вызвать у публики сочувствие к этому баловню судьбы - то сочувствие, которое обычно она испытывает к неудачникам. (Отметим, что и сам фильм, подобно Кейну, несмотря на успех у публики, потерпел финансовый крах и стал прибыльным лишь после серии повторных прокатов.) Некоторые, подобно Сартру в знаменитой статье в журнале «L'Ecran francais» (1 августа 1945 г.), критиковали фильм за излишнюю интеллектуализацию и эстетство, однако их реакцию надо рассматривать в связи с парадоксальной блеклостью центрального персонажа. В самом деле, Кейн как персонаж почти полностью лишен художественного и психологического наполнения. Вся его сила - в мифе вокруг него, что превращает его в колосса на глиняных ногах. Позднее Уэллс воплотит на экране гораздо более глубоких персонажей: например, Аркадина в Мистере Аркадине, Mr. Arkadin и полицейского Куинлана в Печати зла, Touch of Evil.

   С визуальной точки зрения, Гражданин Кейн использует набор приемов (короткий фокус, съемки с верхней и нижней точек, присутствие в кадре потолка, предметы на границе кадра и т. д.), придуманные до Уэллса, но превращенные им в элементы уникального барочно-риторического стиля. Здесь уместно задать 2 вопроса. Действительно ли Гражданин Кейн - революционный фильм? Действительно ли это фильм модернистский? Стереотипы, распространенные у большинства историков кино, навязывают нам утвердительный ответ: но пойти у них на поводу означало бы судить второпях. Слишком заметно в стилистике Уэллса наследие прошлого: влияние экспрессионизма ощущается в декорациях, освещении и схематизме некоторых второстепенных персонажей, что еще более подчеркивает посредственная игра актрис (хотя исполнители мужских ролей превосходны); влияние русского кино - в аналитическом и произвольном дроблении сюжетной конструкции (никогда прежде не применявшемся так широко). В этом отношении, возвращаясь к русским первоисточникам, Гражданин Кейн кажется полной противоположностью модернизму, ведь модернистский кинематограф (Ланг, Мидзогути, Преминджер), напротив, тяготеет к синтезу и монолитности, пытаясь сделать максимально незаметными присутствие и роль монтажа, и стремится к неосуществимому идеалу; фильму из 1 длинного плана. Таким образом, Уэллс произвел революцию лишь в отношении некоторых голливудских устоев. Остается вопрос глубины кадра и ее применения в длинных планах: эта стилистическая фигура служит одной из основ модернистского кино и применяется Уэллсом. Однако он использует глубину кадра настолько демонстративно, что она слишком бросается в глаза, не обладая при этом большим смысловым наполнением, нежели ряд обычных планов. Что касается знаменитого кадра, в котором Кейн застает Сьюзен за попыткой суицида (с пузырьком и стаканом на 1-м плане) и который считается идеальным примером длинного плана с глубиной кадра, он далек от реалистичного, глобального, синтетического, всеобъемлющего использования кинематографического пространства, поскольку достигнут, как это известно сегодня, при помощи хитрой технической уловки. Сначала кадр был снят с наведением фокуса на освещенный передний план, а задний план был погружен в темноту и невидим. Затем пленку отмотали назад и сняли тот же кадр заново, затемнив передний план и наведя фокус на задний. В этом случае Уэллс предстает таким же несравненным манипулятором и фокусником, как и Кейн: и главными жертвами манипуляций становятся его почитатели, и в 1-ю очередь - Андре Базен. Назвав режиссерскую манеру в этом кадре «естественной», Базен делает более общий вывод о «реализме» подобного монтажа. «Реализм в какой-то степени онтологический, - пишет он, - вновь наделяющий декорации и предметы плотностью бытия, весом присутствия: реализм драматический, отказывающийся отделять актера от декораций, передний план от заднего; реализм психологический, ставящий зрителя в подлинные условия восприятия, которое никогда не бывает определено заранее», (см. Andre Bazin, Orson Welles, Editions du Cerf, 1972, Ramsay 1988). Во всех 3 областях, упомянутых Базеном, этот так называемый «реализм» является лишь продуктом манипуляций Уэллса, пытающегося втиснуть реальность в кадр, неестественность, обездвиженность и неловкость которого бросаются в глаза, даже если не знать историю его создания. Заблуждением становятся любые разговоры о реализме (тем более - онтологическом) применительно к Уэллсу, который так радикально отходит от него по своей барочной природе, по своему призванию иллюзиониста и мастера технических фокусов, по страсти к переодеванию, гриму и парикам. Кстати, парики в Гражданине Кейн, вызывают особо отталкивающее впечатление, хотя они и необходимы, раз уж 25-летний Уэллс играет человека в возрасте от 26 до 70 лет. Сартр писал: «Все в этом фильме проанализировано, препарировано, представлено в продуманном порядке: иллюзия беспорядка служит лишь подчинением порядка событий порядку причин: все безжизненно. Технические новшества фильма изобретены не для того, чтобы оживить его. Встречаются примеры великолепной операторской работы… Но слишком часто возникает впечатление, что изображение ставится превыше всего: нас заваливают перегруженными, неестественными и вымученными кадрами. То же бывает и в романах, когда на первый план выдвигается стиль, а персонажи настолько блеклы, что забываются через мгновение». (Этот текст включен в великолепный труд Оливье Барро [Olivier Barrot, L'Ecran francais, 1943–1953, histoire d'un journal et d'une epoque. Les Editeurs Francais Reunis, 1979]).

   Последний вопрос: действительно ли Гражданин Кейн оказал решающее влияние на эволюцию кинорежиссуры? Многие историки и на этот вопрос отвечают утвердительно, иногда впадая при этом в крайности на грани бреда. С эстетической точки зрения влияние этого фильма можно ограничить жанровыми рамками нуара - благодаря конструкции фильма-расследования и теме ностальгии по детству как по утраченному раю, которую символизирует пароль «бутон розы». Не случайно Роберт Оттосон в предисловии к «Справочнику по американскому нуару, 1940–1950» (Robert Ottoson, Reference Guide to the American Film Noir 1940–1950, Scarecrow Press, 1981) называет появление Гражданина Кейна среди 8 главных факторов, предопределивших рождение жанра (после немецкого экспрессионизма; французского поэтического реализма; «крутых» детективных романов; возвращения послевоенного кинематографа в студийные экстерьеры ради экономии средств; атмосферы отчаяния, порожденной войной и сложностями в приспособлении ветеранов войны к мирной жизни; возросшего интереса к Фрейду и психоанализу; и, наконец, итальянского неореализма). Поскольку Уэллс, по своей сути, являлся барочным режиссером, его влияние было весьма ограниченным: стиль барокко всегда занимал мизерные позиции в голливудском и мировом кино. Помимо непосредственного влияния на некоторых скромных мастеров, вращавшихся в его орбите (Ричард Уилсон, Пол Уэндкос), Уэллс в некоторой мере наложил отпечаток па творчество нового поколения американских режиссеров 50-х гг.: Олдрича (в особенности - на его фильм Целуй меня до смерти, Kiss Me Deadly), Николаса Рея и Фуллера. Но несомненно решающее влияние Гражданин Кейн оказал на взгляд публики, киноманов и начинающих кинематографистов на сам кинематограф и на место режиссера в творчестве. Отказываясь от роли «серого кардинала», будучи, напротив, человеком крайне амбициозным, постоянно ищущим повод доказать другим свою гениальность, Уэллс стал в глазах многих наглядным символом авторского режиссера.

   Могло ли это случиться, не займи он в пространстве собственного фильма место исполнителя главной роли? 25-летний молодой человек, успевший попробовать себя на поприще художника, журналиста, актера, театрального режиссера и радиоведущего, для своего 1-го фильма добился от компании «RKO» огромного бюджета и полной свободы, включая контроль над финальной стадией монтажа (высшая привилегия). Таким образом, Гражданин Keйн стал сенсацией еще до начала съемок. Дело довершил выдающийся талант Уэллса в области саморекламы, так восхищавший режиссеров французской новой волны. Дошло до того, что за прошедшие 30 лет почти напрочь забыт выдающийся вклад соавтора сценария - блистательного Германа Дж. Манкивица, который настолько заслонял своего младшего брата Джозефа Л. Манкивица, что Джозеф однажды сказал: «Я знаю, что будет написано на моей могиле: Здесь покоится Герм… то есть Джо Манкивиц». Авторство большей части содержания и структуры фильма (в том числе - бессмертного «бутона розы») целиком принадлежит Герману Дж. Манкивицу, написавшему в одиночку две 1-е версии сценария. (Также не стоит недооценивать вклад оператора-постановщика Грегга Тоуленда и композитора Бернарда Херрманна, хотя работа последнего здесь выглядит лишь бледным наброском к той музыке, что он будет писать впоследствии для Манкивица или Хичкока). В заключение можно сделать вывод, что Гражданин Кейн оказался более важен для истории кинокритики, чем для самого искусства кино. Гражданин Кейн научил многих зрителей внимательнее смотреть кино и иначе оценивать значение режиссера в коллективном труде по созданию фильма. Естественно, этому зрители могли научиться и без него. Однако вопреки утверждениям некоторых о том, что своим фильмом Уэллс кардинально изменил статус режиссера в Голливуде, большинство величайших голливудских мастеров (Ланг, Уолш, Турнёр, Сёрк и др.) - за исключением разве что Хичкока, Форда и некоторых других - после Уэллса (как и до него) предпочитали оставаться в тени. В большинстве случаев такое положение дел их устраивало. Разве им нужен был Уэллс, чтобы проявить себя?

   БИБЛИОГРАФИЯ: сценарий и диалоги в журнале «L'Avant-Scene», № 11 (1962). «Книга Гражданина Кейна» (The Citizen Kane Book, Boston, Little, Brown, 1971) содержит режиссерский сценарий и тщательную раскадровку фильма. Полин Кейл в своей знаменитой статье («Raising Каnе») приписывает авторство большей части сценария Герману Манкивицу. Ее позиция, несомненно, не лишена преувеличений, однако достойна того, чтобы вызвать дискуссию по этому поводу: Также см, Robert L. Carringer. The Making of Citizen Kane, London. John Murray. 1985 - детальное исследование создания фильма с различных точек зрения. Подлинные документы (в т. ч. фотосъемка сцены в публичном доме, позднее замененной на банкет в редакции «Инкуайрера» с участием танцовщиц из мюзик-холла). О создании сценария см. Richard Meryman, The Wit, World and Life of Herman Mankiewicz, New York, William Morrow, 1978. Автор этой биографии утверждает, что обнаружил прообраз санок Кейна: велосипед, в детстве принадлежавший Манкивицу. «Его у него украли, но, поскольку он плохо себя вел, в наказание новый так и не купили. Велосипед стал для Германа символом обиды, причиненной ему отцом-пруссаком, и нехватки любви, которую он ощущал все свое детство». Опираясь на слова многих свидетелей, в том числе - ассистента Уэллса, автор также утверждает, что Уэллс использовал все доступные средства, чтобы заставить Манкивица снять с титров свою фамилию как автора сценария.

   ***

   --- «Испанская харчевня» (l'auberge espagnole) - во фр. языке устойчивое выражение, обозначающее место, где можно есть лишь ту еду что приносишь с собой. И данном контексте оно означает понятие, которое каждый интерпретатор наполняет тем смыслом, каким пожелает.